 Еще один очерк оловяннинского краеведа Я. К. Золотухина об истории края.
Газета «Забайкальский рабочий» от 13 октября 1989 г.
Прислал UdarNik (С. Сенотрусов)
История заселения Забайкалья – одна из благодатных и интереснейших тем краеведения. К сожалению, разработана она еще крайне недостаточно. До сих пор неизвестно, к примеру, время основания большинства сел и деревень. Не вполне ясны причины их возникновения, как, какими людьми они заселялись. К таким поселениям относится и Улятуй – одно из старинных сел нашего края.
Среди здешних старожилов бытует легенда, будто село это было основано по Указу Петра I для охраны Забайкалья.
Мне думается, что возникла она в связи с рождением казачества, переводом улятуйских крестьян в казачье сословие. И создали ее для того, чтобы привить местным жителям чувство патриотизма, гордости за свою станицу: она де – село непростое, ему предначертана великая судьба защищать от врагов Забайкалье. Однако проезжавший по этим местам в 1735 году замечательный русский ученый и путешественник Степан Петрович Крашенинников в своих работах не упоминает о зимовье или Улятуйском поселении. Стало быть, не было его в ту пору.
Читинский краевед Николай Сергеевич Тяжелов считал, что «село Улятуй, расположенное на речке с тем же названием, основано в первой половине XVIII века крестьянами-переселенцами», но не указал точной даты его возникновения.
Скорее всего, истоки Улятуя надо искать в истории освоения даурской земли. Дауры, Даурия – так в середине XVII века русские именовали страну, раскинувшуюся 1 верховьях Амура. Название свое она получила по имени населявшего ее тунгусо-маньчжурского племени дауров.
На правом берегу Шилки, против устья ее левого притока Нерчи, казаки из отряда сотника Петра Бекетова заложили «Нелюдский Тунгуски острог» (русские называли тунгусов «нелюдми»). Было это 8 ноября 1653 года. Следующей весной они посеяли возле своего поселения хлеб, но убирать его им не пришлось, так как тунгусы князя Гантимура посевы вытоптали, а сам острог сожгли.
В 1655 году царским повелением Дауры возводятся в ранг воеводства. Первым воеводой назначается Афанасий Пашков, бывший до этого енисейским воеводой. Ему давался такой указ: «Чтобы хлеба на даурских служилых людей и на всякие тамошные даурские расходы напахать». Кроме традиционного пушного (соболиного) промысла, русские сразу же взялись разводить скот, добывать соль, пахать пашню, «искать медь, и железо, и олово, и свинец, и золото, и серебро, и каменья дорогие, жемчуга».
А. Пашков прибыл на Шилку в 1658 году во главе отряда в 600 человек, привезя с собой «посевное зерно, сошники, серпы, косы-горбуши, топоры», Новый воевода заложил острог в другом месте – в устье Нерчи и назвал его Нерчинским. С первых же шагов Пашков столкнулся с острой нехваткой продовольствия. Взять его было негде: кругом леса да степи, где лишь изредка встречались юрты кочующих бурят или берестяные балаганы тунгусов. Но ни тунгусы, ни буряты хлеб не сеяли. Выход из положения помог найти царский указ, где оговаривались права казаков и служилого люда: «Служилым и жилецким людям, которые с ним (Пашковым. – Я. 3.) будут на государевой службе в Даурах, давати государево денежное и хлебное жалованье и соль». Доставлять это жалованье и соль в далекий сибирский край было непросто. И потому землепроходцы сильно бедствовали.
Вместе с Пашковым в Дауры прибыл первый ссыльный – протопоп Аввакум с семьей. В своем «Житии» он вспоминал: «Питались кореньями, травами и сосновой корой». Чтобы не погибнуть с голоду, усиленно искали средства пропитания. Для этого Аввакум вместе с отрядом казаков ходил довольно далеко вверх по Нерче: возвращались по реке на плоту и плыли до Нерчинского острога пять дней.
Вокруг острога стали постепенно распахивать и засевать земли. К тому времени широко распространились вести о якобы несметных богатствах Даур. На Шилку начиная с 50-х годов XVII века хлынули русские переселенцы – промышленные и «гулящие» люди, пашенные крестьяне.
В 1680 году воевода Ф. Воейков писал: «Для опыту хлебного роду в Нерчинском остроге велел пахать людишкам своим пашню». С посеянного пуда зерна получили «пшеницы 13 пудов, овса 7 пудов, ячменя 12 пудов, гречихи 17 пудов». Обнаруженные по Урульге, притоку Шилки, пахотные земли стали приносить обильные урожаи. Сообщалось, например, что «Микифор Сенотрусов собрал... озимой ржи с 20 пудов 450 пудов», то есть по 22,5 пуда с одного посеянного пуда зерна. На следующий год «Микифор Сенотрусов посеял 11 десятин да ярового всякого хлеба 8 десятин и хлеб был лучше прошлогоднего. А репу он сеял два года подряд и родилась репа добра гораздо».
Хлеб, таким образом, выращивать научились. С солью было гораздо тяжелее. Доставка ее из Енисейска до Нерчинска обходилась очень дорого: затраты на провоз в 20 раз превышали стоимость самой соли. Поэтому ею особенно дорожили. Не меньше, чем хлебом.
Выходя из-за обеденного стола, русские всегда благодарили хозяина и хозяйку «за хлеб, за соль». Соответственно складывались и прививались обычаи. Уронить солонку означало вызвать гнев хозяев. Такая примета дожила и до наших дней, говорят: просыпать соль – к скандалу. Это не что иное, как отзвук тех далеких времен.
Настойчивые поиски вскоре увенчались успехом. Самоосадочную соль нашли в Борзинских озерах. И хотя была она низкого качества, загрязнена примесью сернокислого натрия, горьковатой на вкус, но все же явилась ощутимой добавкой к соляному жалованью, выделяемому по царскому указу. Считается, что «одним из первых полезных ископаемых, добыча которого производилась русскими в Забайкалье, была соль-гуфнир, или по-местному «гуджир».
К Борзинским озерам от острога проложили дорогу. Первые десятилетия служилые люди возили по ней соль в сумах на верховых лошадях. Дорога, начинаясь от острога, пересекала реку Шилку, шла по Урульге, Джиде, Унде, Камкаю, выходила в верховья речки Улятуй, правого притока Онона, затем переваливала в бассейн Турги и Борзи, тоже правых притоков Онона, и, наконец, достигала озер. Протяженность ее 180 верст, или 216 километров. Это расстояние верховые служилые люди преодолевали за четыре с половиной дня, останавливаясь на ночлег в открытом поле. В 1681 году один из документов так перелагал «скаски» даурских казаков Усольцева и Коркина: «А по соль они ездят из Нерчинска на конях верхами летом около Петрова дня, до Берзи речки езды дня четыре... А от Борзи речки в степь в мунголы до соленого озера верхом половина дня... А привозят они на лошадях от соленого озера в Нерчинск в сумах пудов по пять, шесть... В Нерчинском соль пуд в пять алтын и в два гривны и в полполтины, а которого до лета на том озере соль не сядет, к в то время покупают в Нерчинске пуд соли по рублю».
В XVII веке русские прознали от бурят и тунгусов о следах древних копей на реке Алтаче (Серебрянке), притоке Аргуни. В 1704 году здесь стал действовать Нерчинский сереброплавильный завод. Это вызвало рост населения края: в начале XVIII века здесь уже насчитывалось десять тысяч душ. Вокруг Нерчинска появились села, деревни.
С увеличением числа жителей соответственно возросла и нужда в соли. Она требовалась для еды, засолки рыбы, мяса, овощей. Поэтому в соляной промысел были вовлечены также Торейские озера.
В 1702 году на Борзинских и Торейских озерах соль добывали как «на государя», так и «про себя». За нею ехали «стихийно», по мере потребности в ней, и экспедициями. В 1708 году на Борзинских озерах в соляном промысле участвовало 65 человек: «служилыми людьми было добыто 193 пуда, промышленными 144 пуда соли»…, «крестьяне только двух деревень – Куенгинской и Алеурской добыли 35 пудов соли». Всего за 1708 год было добыто 464 пуда.
В добычной сезон на озерах проводились ярмарки, куда съезжались и везли свои товары крестьяне-переселенцы, промышленные люди, буряты-скотоводы, тунгусы-охотники, монголы-степняки. Здесь не только шла купля-продажа, но и происходил натуральный товарообмен. Вот что сообщается об этом в русских документах того времени: «Да к тому соленому озеру пригоняют монголы не ясашные люди быков, коров, овец и меняют они у них, иноземцев, скот на кожи красные, и на сукна, и на соболи, песцы, дают за быка сукна аршина по четыре, а за корову соболя два, да по песцу, на деньги корова приходит рубли по семи». Для перевозки соли и товаров к соляным озерам понадобился и другой транспорт. Была проложена тележная дорога, получившая название «соляная тележная дорога», которая проходила в основном по той же верховой. Лишь в некоторых местах она миновала участки, не проезжие для телег. Так, от реки Калангуй прошла по сухой пади Урбантуй и вышла в долину Улятуй, обойдя сырые заболоченные места. Продолжительность езды по тележной дороге составляла пять-шесть дней.
С увеличением объема перевозок возникла необходимость строительства вдоль соляной дороги поселений и зимовий. В 1675 году возникла Урульгинская слобода. В 1737-м на Унде, возле брода, обосновалось несколько семей переселенцев из Томского уезда. В 1735-1745 годах на речке Улятуй поставили зимовья крестьяне-переселенцы. Место они выбрали на редкость красивое: в устье пади, защищенное высокими сопками от холодных северных ветров. Рядом – луга для выпаса скота, земли для хлебопашества, леса.
В Нерчинске для хранения соли построили два амбара, к 1792 году их насчитывалось уже четыре. Открылась стойка для продажи.
К Борзинским озерам прокладываются и другие соляные дороги – от Нерчинского Завода, от Читинского острога.
В 1775 году, чтобы увеличить добычу соли и постоянно эксплуатировать озера, туда направили «25 семейств разного звания». Обосновались они у брода через Борзю, образовав поселение Чиндатурук. Несколько семей облюбовали места у холодного ключа, недалеко от пади Джиран-Чунгурук. Российский академик П. С. Паллас, проезжая здесь в 1780 году, писал: «Отправился я 5 дня июля из Чиндантурука обратно к Онону... Около Хара-Норского горького соленого озера, верст за десять по ложбине проходит изрядный холодный ручей, который недалеко, протекая в землю, пропадает. На нем назначенные на Чиндантурукский караул русские казаки начали расстраиваться». По-видимому, так был основан поселок Хадабулак. В это же время было построено зимовье на реке Турге, возле брода, где находилось тунгусское стойбище.
За сто с лишним лет соляная дорога обросла зимовьями и поселениями. Располагались они из расчета дневного тележного перехода, в 30-35 верстах друг от друга: Нерчинск, Урульгинская слобода, Ундино-Поселье, Улятуйское зимовье. Тунгусское стойбище, Поселение на холодном ключе, Чиндантурук.
Борзинские соляные озера невелики по размерам. Это отметил в 1735 году С. П. Крашенинников: «Дабукхуту (соляное озеро) от переезду Борзи речки в 7 1/2 верстах, оно, видимо, кругло, а вокруг его 3 версты 295 сажен, здесь лошадей кормили. От сего озера, едучи до Борзи речки, проехали 2 озерка».
Хищническая, непомерная эксплуатация этих небольших озер привела к тому, что к концу XVIII века они истощились и перестали давать соль. Об этом с тревогой сообщается в «Описании Иркутского наместничества 1792 года»: «В заводском ведомстве (Нерчинского Завода – Я. 3.) находится великое множество малых озер, наполненных карасями. Но оне отменною своею малостию примечания не заслуживают, а достойно таковаго Борзинское, лежащее на Огинской степи, садящеюся на оном солью, которая определенными от Нерчинского комисарства людми собирается и в стойки заводского ведомства к народному с казенной стороны удовольствию постановляется. Но незнание и нерадивость определенных людей допустили соленым жилам так засорится, что ныне не всякой год садка соли бывает; а когда таковая есть, то в столь малом количестве, что иркутские соловарни с великими для казны убытками свою соль здешнее место доставлять должны».
В конце XVIII века соль в Нерчинский уезд стали привозить из Усолья-Сибирского. Массовая добыча ее на Борзинских озерах прекратилась. И только крестьяне группами или в одиночку промышляли здесь до концов XIX века.
Соляная тележная дорога начала приходить в негодность, зарастать травой, теряя свое былое значение. Часть селений, особенно мелких, была ликвидирована. Так, крестьяне Улятуйских зимовий перекочевали в Урульгинскую слободу. Опустели дворы...
Но не изгладились в народной памяти давние события. В ней до сих пор сохраняются разрозненные сведения о той далекой поре. В сегодняшнем Улятуе местные жители из поколения в поколение рассказывают об основателях села, не зная, конечно, их фамилий. Часть нынешней Советской улицы, где стояли зимовья, называют по-старому «Зимовьинской». Это память не только о первых безымянных поселенцах, «соляной тележной дороге», но и о времени возникновения Улятуя.
Я. ЗОЛОТУХИН,
краевед.
|
Это к вопросу соленной дороги.Ни о каком Улятуе Патрэн не упоминает. С Адун - Челона Патрэн проезжает в Нерчинск через Бурулятуй на Пешково короткой дорогой и упоминает встреченные породы.
