Селенгинская «украйна» гетмана Многогрешного
А за славным было Байкал-морем,
А и вверх по матке Селенге,
Из верхнева острогу Селенгинского…
Из селенгинской казачьей песни ХVII в.1
Старый город
Уже более двухсот лет стоит на правом берегу реки Селенги, пониже устья Чикоя, удивительное строение. Сегодня это одинокий символ некогда довольно крупного, по сибирским масштабам, города, сыгравшего, быть может, решающую роль при становлении государственности в Забайкалье, территория которого называлась в некоторых древних письменных актах «даурской украйной», т. е. краем российского государства2.
Спасский Собор Старого Селенгинска…
С левого берега реки его особенно хорошо видно от мемориала декабристов и от утёса «Англичанка»3. А с воды, на фоне песчаных увалов и голубого неба, он кажется невесомым, как бы парящим в воздухе. Возникает удивительная гармония природы и строения.
Но собор не только символ сыгравшего свою роль города, это и горький упрек новому времени. Свидетель богатой истории забайкальского края, хранитель многих исторических тайн, пережив пожары, наводнения и землетрясения, он не в силах сопротивляться обычному равнодушию и активным покушениям наших современников на его сохранность. Не помогает ему сегодня и статус памятника архитектуры.
Вот только одна чуть приоткрытая тайна собора и старого города. Наводит на неё отрывок из воспоминаний о Селенгинске одного из сосланных сюда декабристов - Михаила Александровича Бестужева, который, как и его брат Николай, живо интересовался местными народными легендами и преданиями. Он пишет: «Гетман Демьян Многогрешный, живший очень долго в Селенгинске, участвовавший с гражданами в побоище Монгол на горе, носящей до сих дней название Убиенной, - об его пребывании не сохранилось здесь никаких преданий, даже место, где он похоронен, неизвестно, потому что плита с его могилы снята при постройке каменного собора в Селенгинске и заложена в каменный пол нижней церкви, в числе других плит»4.
В истории Старого Селенгинска известен только один собор и притом каменный, имевший верхнюю и нижнюю церкви. Это и есть Спасский собор. Строить его начали ещё в 1784 году взамен сгоревшей одноименной деревянной церкви5. Пол нижней церкви, о котором говорит Михаил Бестужев, находится сегодня под более, чем метровым слоем навоза, что, к сожалению, делает пока невозможным проверку сведений декабриста. Тем не менее нельзя удержаться от мысли о том, что братья Бестужевы, поселённые в Селенгинске с 1839 года, знавали лучшие времена этого замечательного сооружения. Наверное, они, не раз бывая внутри собора, хорошо изучили его и знали место, где уложена надгробная плита с могилы опального гетмана. Упоминания о ней в связи со Старым городом и собором обнаруживаются и через сто лет - в черновых записях селенгинского краеведа С.И.Глазунова (Таежного), относящимся к 1950-60 гг., который в 1959 г. запрашивал у Ростовского областного музея краеведения сведения о гетмане Многогрешном. В ответе музея, в частности, сообщалось, что Д.И.Многогрешный «впервые встречается в документах под 1609 годом» и что «он умер после 1696 года». В одной из последующих публикаций краевед упомянет о Многогрешном, отметив: «Упраздняя вольную Запорожскую Сечь, Пётр 1 услал храброе воинство в Сибирь нести караульную службу; часть запорожских казаков попала в Селенгинский острог»6.
Почему же так важно было бы увидеть сегодня эту плиту и найти, если это ещё возможно, само место захоронения?
Демьян Игнатьевич Многогрешный – это незаслуженно забытая тема забайкальского и бурятского, в частности, краеведения. Из глубины трёх веков смутно и противоречиво возникает образ этого необычайной судьбы человека, ровесника и активного участника важнейших государственных преобразований в Забайкалье и на Украине. В памяти своих забайкальских современников, а затем и в практически угасших сегодня местных народных преданиях он предстаёт личностью легендарной.
Тайна смерти
Сибирский образ Многогрешного окутывает тайна. Читаем весьма скупые строки о Многогрешном в двух изданиях Большой советской и Украинской советской энциклопедиях, в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Эфрона. Они рождают больше вопросов, чем дают ответов. Ведь все энциклопедии не знают даже дат и мест его рождения и смерти. По поводу года смерти стоит лаконичное «неизвестен»7. И только в третьем издании БСЭ мы находим более определённое8: «Ум. не ранее 1696», «в 1696 постригся в монахи». И всё.
Даже в фундаментальном академическом издании материалов и документов по истории русско-китайских отношений в ХУ11 в., в котором содержатся описания многих конкретных дел Многогрешного по защите Забайкалья и участию в становлении здесь государственности, сообщается только о пострижении его в монахи в 1696 г.9.
И всё-таки нам удалось найти документ, точно указывающий год смерти Многогрешного и ставящий под сомнение указанный в БСЭ и других источниках год, когда он постригся в монахи, а потом и воссоздать из небытия, сколько возможно, его забайкальские деяния10.
В сборнике «Первое столетие Иркутска», выпущенном в С-Петербурге в 1902 году, содержится «Книга именная денежная расходная, служилым людям 1704 г. (кн. № 1401)», где на странице 28 находим: «…девять рублей. Иркутского сына боярского Фёдора Никифоровича сына Черниговского, которому в 207 г. по указу великого государя и по грамоте из сибирского приказу, и по разбору прежнего воеводы стольника Ивана Николева по указу великого государя денежного жалованья давать не велено, потому что он вёрстан в выбылой оклад умершего сына боярского Петра Демьянова сына Многогрешного без указа великого государя и без грамоты.
По 20 руб. Нежинский протопоп Симеон Адамов в 195 г. умре. Казачий голова Афанасий Бейтон в 209 г. умре. Дети боярские: Демьян Игнатов сын Многогрешный в 209 г. постригся в монахи и в 1703 г. умре. Окладу его Демьянова остаточного от верстания Дмитрия Таракановского 11 руб…
По 7 руб. Сидор Шестаков в 205 г. в Аргунском от баргузинских казаков убит…Василий Фомин умре. Яков Многогрешный…»11.
Таким образом, из этого документа следует, что в 1701 (209) году Многогрешный постригся в монахи, а в 1703 году умер. Надгробная плита с его могилы позволила бы узнать многое остальное и проверить уже известное о рождении и смерти гетмана. Но это может быть только ключом к раскрытию многих тайн почти тридцатилетнего пребывания опального запорожского гетмана в Сибири, из которых большая часть оказалась связанной с Селенгинском.
Генеральный есаул – гетман
Как попал гетман в Сибирь? Вышеназванные энциклопедии сообщают, что Многогрешный был активным участником освободительной войны украинского народа 1648-51 гг. В 1649 г. он в чине генерального есаула подписал Зборовский договор, заключённый между Богданом Хмельницким и польским королём Казимиром. В 1668 г. Многогрешный избран гетманом Левобережной Украины и был им до 1672 г., когда, обвинённый казацкой старшиной в связях с Турцией, был арестован и доставлен в Москву.
На заключительный акт трагедии запорожского гетмана проливает свет повествование историка России С.М.Соловьёва12. Он даёт описание сложных и опасных перипетий в отношениях гетмана с казацкой старшиной, Правобережной Украиной и русским правительством, развивающихся на фоне постоянной угрозы украинским землям со стороны панской Польши. Читаешь эти строки и понимаешь, каким горячим было гетманское место для Многогрешного. Чего стоит, например, для верующего гетмана проклятие его патриархом константинопольским, которого добился ориентировавшийся на Турцию гетман Правобережной Украины Пётр Дорошенко.
И хотя, благодаря заступничеству московского патриарха Иосифа, это проклятие было снято, враждебные действия против гетмана продолжались. На этот раз был пущен слух о якобы намечаемой Москвой замене Многогрешного на посту гетмана полковником Константином Солониною. Эта молва была явно направлена на то, чтобы поссорить Многогрешного с московским правительством и сблизить его с Дорошенко. Вот что пишет М.С.Соловьёв в «Истории России с древнейших времён» по этому поводу: «Молва о смене Многогрешного Солониною, неведомо откуда, шла по Украине; но мы знаем, с какой лёгкостью верили на Украине всякой молве; приверженцы Демьяна встревожились не меньше его самого». Указание на источник этого, скорее всего, провокационного слуха, даёт сам гетман: «Дал мне знать об этом Дорошенко, а Дорошенку сказывал польский посол»13.
С той же целью была пущена в ход и «старая сказка об уступке Киева и всей Малороссии королю польскому»14. Реакция Многогрешного была бурной, ведь он всерьёз верил этим слухам: «Я, говорит он, нынешнего своего чина не желаю, потому что очень болен, желаю прежде смерти сдать гетманство. Если мне смерть приключится, то у казаков такой обычай – гетманские пожитки все разнесут, жену, детей и родственников моих нищими сделают; да и то у казаков бывает, что гетманы своею смертию не умирают; когда я лежал болен, то казаки сбирались все пожитки мои разнести по себе»15.
Из повествования С.М.Соловьёва явствует, что не перспектива лишиться гетманского места, прежде всего, волновала Многогрешного. Главным вопросом, из-за которого он, поверив молве, пошёл на резкое обострение отношений с Москвой, была угроза захвата украинских земель поляками, что, якобы, санкционировалось московским правительством.
Мечущийся гетман давал все больше поводов для недовольства со стороны старшины и московских воевод. Как сообщает тот же С.М.Соловьёв, он «призвав старшину, объявил, что государь к нему пишет всю старшину прислать в Москву, а из Москвы разослать их в сибирские города на вечное житьё». Как резкий упрёк звучат следующие его слова: «Государь пишет, что список с договорных статей пришлёт с полковником Солониною: но я и всё войско этим спискам не верим, чего глаза наши не видали и уши не слыхали. И так много ко мне писем из Москвы присылают, будто бумагою да ласковыми словами успокаивают, а подлинного ничего не объявляют, много с Поляками договоров чинят, а границы не учинят…»16.
Обвинение – ссылка
Грозовые тучи над Многогрешным так и не рассеялись, они разрешились уже упоминавшимся заговором казацкой старшины во главе с генеральным писарем Карпом Мокриевичем.
Позиция Многогрешного, как гетмана, в отношении государственного устройства украинских земель представляется сложной и противоречивой. Но нельзя отрицать, что, ошибаясь и страдая, он тяжело переживал тогдашнюю раздробленность Украины и неопределённость её будущего. Противоречия его гетманского правления объективно отражали специфику того драматического периода истории Украины, в который он жил. Выше этих противоречий он подняться не смог.
А вот одна из последних страниц повествования С.М.Соловьёва о Многогрешном: «28 мая на болоте за кузницами поставили плаху – будут казнить гетмана Демку Многогрешного и его брата Ваську. Привезли преступников и начали читать им вины, т. е. все поданные на них обвинения: «Ты, Демка, про всё распрашиван и пытан; и во всех своих изменных словах винился и 20 мая старшины со всем народом малороссийским прислали челобитье, чтобы тебя казнить смертью в Москве, а для подлинного обличенья прислали батуринского сотника Григория Карпова, который от тебя Дорошенку образ возил и присягал, что вам служить турскому султану. Бояре и думные дьяки, слушав ваших расспросных речей, приговорили вас Демку и Ваську, казнить смертью, отсечь головы. Демку и Ваську положили на плаху; но бежит гонец и объявляет, что великий государь, по упрошенью детей своих, пожаловал, казнить Демку и Ваську не велел, а указал сослать в дальние сибирские города на вечное житьё; бояре приговорили – сослать к ним жён их и детей (…). На другой день великий государь пожаловал, велел дать им на милостыню Демке 15 рублей, Ваське 10 рублей (…). Многогрешным была отдана и вся их рухлядь, с которою привезены в Москву, несколько очень не дорогих вещей. Семейство Многогрешного состояло из его жены Настасьи, двоих сыновей – Петра и Ивана, дочери Елены и племянника Михаила Зиновьева; с ними поехали две работницы. (…). В Тобольске велено держать ссыльных за крепким караулом скованных, а из Тобольска разослать по разным острогам в пешую козачью службу. Участь ссыльных была отягчена вследствие бегства Грибовича. Тогда Многогрешного с товарищами, вместо того, чтобы послать по острогам в козачью службу, велено держать скованных в тюрьмах «для того, говорилось в указе, что они забыли страх божий и нашу государеву милость»17.
В истории с гетманством Многогрешного известные факты наводят на мысль, что недовольная казацкая старшина, представляющая зажиточные слои казачества, расправилась с царским ставленником руками самого царя.
По иронии судьбы преемник Многогрешного на посту гетмана, бывший активным участником заговора против него, Иван Самойлович (а не Солонина) впоследствии сам оказывается сосланным и окончит свои дни, по сибирским масштабам, совсем недалеко от Многогрешного - в Якутске.
В веках печатные следы…
Из того, что удалось разыскать печатного о сибирском взлётах и падениях судьбы Многогрешного, нелегко создать достаточно полную картину этого периода его жизни. Да и то, что обнаруживается, выражаясь словами Н.Оглоблина – одного из первых исследователей сибирской службы ссыльного гетмана18, сказанными более ста лет назад, касается «главным образом внешней судьбы ссыльного гетмана в Сибири»19.
Эта тема всегда заслуживала внимания исследователей, а сегодня, когда пришло время беспристрастно вспоминать и собирать отечества героев, она представляется тем более востребованной и предпочтительной. Нам ещё предстоит год за годом проследить заключительную половину долгой, полной лихих невзгод и смертельных опасностей жизни Многогрешного, выяснить подробности службы и судьбы его близких в Сибири, а главное – по возможности полнее оценить роль и значение, которые принадлежат Многогрешному в ранней истории Забайкальского края.
Среди обнаруженных печатных источников сведений о ссыльной жизни опального гетмана наиболее документально содержательными представляются, прежде всего: публикация 1888 г. А.А.Гоздаво-Голомбиевского «Из сибирских актов о Демьяне Многогрешном»20; большая специальная статья 1892 г. Н.Оглоблина «Служба в Сибири Демьяна Многогрешного»21; описания, приводимые историком Забайкалья А.П.Васильевым в монографии 1916 г. «Забайкальские казаки»22 и современного издания «Статейный список Ф.А.Головина» с соответствующими комментариями к нему23. Единственные в своём роде сведения о Многогрешном в Селенгинске сообщил в 1861 г. исследователь ссылки в Сибирь И.С.Сельский24.
Одно из самых ранних публичных печатных признаний государственных заслуг и невиновности Многогрешного обнаруживается в весьма солидном санкт-петербургском издании 1840 г. – «Биографии российских генера статье, посвященной генерал-фельдмаршалу, графу Ф.А.Головину, полномочному послу в Забайкалье, заключившему в 1689 г. очень трудный для России Нерчинский мирный договор с Китаем, отмечается: «В этих успешных подвигах содействовал Головину Демьян Многогрешный, бывший гетман малороссийский (с 1668 и 1672 г.), который водворил спокойствие в подвластной ему стране и невинно сослан в Сибирь, по оговору некоторых Старшин»25.
В 1850 г. в «Панораме Иркутской губернии» местный летописец П.И. Пежемский напишет: «В 1682 году была новая попытка отнять у России Забайкал: монгольский князь Батур-Очирой-хан с двадцатитысячным корпусом вступил в наши пределы; но посланный против него сын боярский Демьян Многогрешный быстро рассеял ватаги Очироя и с тех пор Байкал навсегда остался в руках России»26.
О заслугах перед Забайкальем опального гетмана и его сына напомнит в 1853 г. в своей книге «Путешествие в Китай» и востоковед О.М.Ковалевский: «Если мы упомянули о славных людях Пояркове и Хабарове, то не должны умолчать о двух других, не менее прославленных этою эпохой и, подобно первым, живущих ещё в памяти забайкальских жителей: это о Демьяне и сыне его Петре Многогрешном, из которых первый был гетманом в Малороссии и, сосланный в Сибирь, поселился в Селенгинске»27.
В 1869 г. сибирский историк С.В.Максимов напишет: «Тот же Демьян Многогрешный, на долю которого выпала такая многострадальная жизнь и первые удары дальнего заточения сумел отстоять забайкальские пределы (…). Под тем же Селенгинском, где он нашел конец своим мучениям, до сих пор сохраняется в памяти народной гора Убиенная, названная так потому, что здесь на свиту посла Ф.А.Головина, ехавшего в 1689 году в Нерчинск для переговоров с китайцами, напали буряты [монгольские войска – Э.Д.], били его людей, теснили войска; самому послу грозили великою опасностию, но из селенгинской крепости вышел тамошний гарнизан под начальством Многогрешного. Умелый гетман разбил бурят [монгол – Э.Д.] на голову; отразил впоследствии набеги монголов и табангутских сойотов”28.
А вот что писали в Х1Х в. о ссыльном гетмане сибирские историки в последующих печатных изданиях.
В «Историческом обозрении Сибири» П.А.Словцова события рассматриваемого времени в Забайкалье описываются довольно подробно29. Относительно службы Многогрешного указывается, что он выступает в качестве «селенгинского сына боярского» и предпочтительно употребляется послом «в конных сшибках против монголов»30.
У Н.Бантыш-Каменского в «Дипломатическом собрании дел между Российским и китайским государствами с 1619 по 1792-й год» тоже отмечаются немалые заслуги «боярских детей Демьяна и сына его Петра» Многогрешных в умиротворении табангутских родов, подчеркивается и большая роль бывшего гетмана «в усмирении монголов»31.
В «Хронологическом перечне важнейших данных из истории Сибири» И.В. Щеглов под 1671 г. отметит ссылку в Сибирь «малороссийского гетмана Демьяна Игнатовича Многогрешного», указав, что сначала он содержался в Тобольске, потом в Якутске и оттуда переведен в Селенгинский острог32.
Как селенгинские казаки называются Демьян и Пётр Многогрешные в «Истории Сибири» В.К.Андриевича и особо отмечается году сослан в Сибирь бывший гетман запорожский Демьян Игнатов Многогрешный, за то, что он, войдя в соглашение с гетманом казаков на правом берегу Днепра Петром Дорошенко, хотел отделиться от России и отдаться в подданство Турции»33.
В другой своей работе В.К.Андриевич приводит выдержку из грамоты на имя Туринского воеводы Ивана Суздальцева: «В прошлом 180 и 181 годах, по нашему Государеву указу, посланы из Москвы в Сибирь в ссылку изменники и клятвопреступники войска Запорожского сее стороны Днепра (…) бывший гетман Демка Игнатов (…) [идёт перечисление лиц – Э.Д.] до Тобольска, с сибирскими служилыми людьми, и с провожатыми, а в Тобольске велено их держать за крепкими караулы скованных, а из Тобольска велено послать их, Дёмку Енисейского уезда в Селенгинский острог, Ваську в Красноярский»34. Описывая же подготовку к заключению Нерчинского договора, историк пишет: «Головин выступил к Нерчинску, получив уведомление о прибытии туда китайских послов. Для посольских съездов были разбиты наметы в поле и разбивал их бывший гетман запорожский Демьян Многогрешный»35.
Названные выше заслуги ссыльного гетмана отмечены и в специальных общественно-политических изданиях конца Х1Х в., посвященных Забайкалью, таких как, «Забайкалье. Краткий исторический, географический и статистический очерк Забайкальской области»36 (1891) и «Забайкалье. Значение его для государства» М.П.Хорошхина37 (1893). О ссылке в Забайкалье гетмана Д.И. Многогрешного упомянуто в книге «Забайкалье, свод материалов, высочайше учреждённой комиссии для исследования местного землевладения и землепользования, под председательством статс-секретаря Куломзина» за авторством Н.И.Разумова38.
В то же время факт ссылки в Сибирь столь видного украинского деятеля, каким всегда считался запорожский гетман Д.И.Многогрешный, был упомянут и в нескольких хронологических перечнях событий из истории Сибири и касающихся Забайкалья, в частности, помещавшихся в изданиях общего характера. Таковы, например, «Памятные книжки Забайкальской области» на 1891 и 1900 гг.39, «Сибирский торгово-промышленный календарь» на 1900 г.40. Факт пребывания ссыльного гетмана в Тобольске был даже отмечен в 1897 г. в весьма привилегированном издании – «Путешествие государя императора Николая 11 на Восток (в 1890-1891)» за авторством князя Э.Э.Ухтомского41.
Отголоски селенгинских деяний Многогрешного обнаруживаются также в работах литераторов и краеведов прошлого. О нём и событиях с ним связанных упоминают: летописец Селенгинска А.И.Седов42 (1874); долго живший в Кяхте, литератор и этнограф В.В.Птицын43 (1896), политический ссыльный в Селенгинск, забайкальский этнограф М.А.Кроль44 (1896) и другие. В советское же время о Многогрешном напишет забайкальский краевед А.В.Харчевников45 (1924). Приведём только одну выдержку из этих авторов. Она интересна своеобразным народным видением прошлой вины Многогрешного. Долго живший в Кяхте, этнограф В.В.Птицын пишет: «Тогда среди общей паники, посла и город спас сосланный туда за любовь к свободе и Малороссии Запорожский гетман Демьян Многогрешный, которому правители города догадались вручить главное начальство над гарнизоном и стрельцами (…). За эту заслугу гетмана, сына его Сергея [? – Э.Д.] пожаловали в сыны боярские»46.
Тюремный «сиделец» - помошник посла
Длительное время Многогрешный содержался в иркутской и селенгинской тюрьмах. В уже упоминавшемся словаре Брокгауза и Эфрона по этому поводу сказано: «Назначенный сначала в Селенгинск, Многогрешный был поселён в Иркутске (1674), где и содержался в тюрьме до 1682 г., когда ему позволено было «быть в детях боярских», «исправлять городовую и уездную службу». В 1684 г. его опять, по просьбе Самойловича, заключили в селенгинскую тюрьму «за крепкими караулами», но уже в 1692 г. состоял в Селенгинске каким-то «седоком» и вёл переговоры с богдойскими людьми о «мунгалах»47.
Как явствует из специально посвящённой этому вопросу работы Н.Оглоблина, слово «седок» следует понимать, как «старшее, начальное лицо, сидевшее на известном месте»48. И далее Н.Оглоблин пишет: «Следовательно, Д.Многогрешный в 1694 г. сидел «на приказе» в селенгинском остроге, т. е. был там – по служебной терминологии XVII в. – «приказным» (человеком)… Обыкновенно служилые люди (высших уездных рангов – боярские дети, казачьи головы, атаманы, сотники и т.п.) посылались «на приказ» на годичный срок, но в отдельных острогах сидели и по два года и более. Возможно, что и Многогрешный был «приказным» Селенгинска с 1691 г. по 1694 г. Очевидно, он привязался к этому пункту, так как именно здесь получил свободу после долгих лет тюремного заключения. Да и положение «приказного» в отдалённом Селенгинске было довольно самостоятельное и более свободное, чем служба боярского сына в этом уездном городе – Иркутске на глазах у воеводы. «Приказный» в своём остроге и в окрестном районе ясачных волостей был таким же воеводою, но только меньших размеров… А Многогрешному, стоявшему некогда у такой обширной власти, не могли не нравиться и самые «слабые отблески былого могущества»49.
В современных комментариях к «Статейному списку Ф.А.Головина» сведения о том же обобщены следующим образом:
«Первоначально находился в иркутской тюрьме. По требованию гетмана Самойловича в 1684 г. был сослан в Селенгинск, где условия его содержания значительно ухудшились. В грамоте местным воеводам предписывалось «посадить ево сковано в тюрьму и держать с великим бережением. И ис тюрьмы ево выпущать никуда не велено». Положение Многогрешного и его семьи резко изменилось в 1687 г. после смещения с гетманства его врага Самойловича. По распоряжению Ф.А.Головина он был освобожден из тюрьмы и поверстан в селенгинские дети боярские. Сам Многогрешный в своей челобитной писал, что при этом ему было назначено жалованье в размере 18 руб. денег, хлебное же – вдвое против денежного. На первых порах своей службы он был включен в состав посольских дворян, сопровождавших Ф.А.Головина, и сыграл видную роль в переговорах с монгольскими тайшами.
После заключения Нерчинского договора подал челобитную Ф.А. Головину, в которой писал, что «ныне стар и от ран болен» и просил пожаловать его с сыновьями Петром и Яковом «за службу и за раны велети их из Селенгинска и з детьми свободить куда к хлебному месту». По челобитью его было решено перевести из Селенгинска в Томск. Но он, узнавши об этом, писал Головину, что «за конечною скудностью и дальностью перейти ему в Томской никакими меры невозможно». Поэтому в 1690 г. Головин решил его в Томск не посылать, а перевести из Селенгинска «к хлебному месту в Ыркуцкой». При этом от службы он отставлен не был, а был записан в службу по Иркутску в том же окладе. В 1690-1691 гг. был в должности приказчика Селенгинского острога, откуда смещен по обвинению в злоупотреблениях»50.
Как уже отмечено, особенно интересными и значимыми страницами забайкальской биографии опального гетмана является его служба под началом известного русского дипломата, царского посла в Забайкалье Ф.А.Головина. В соответствии со стратегическими задачами, решаемыми здесь послом, и огромной территорией, служившей местом его разносторонней деятельности, география самоотверженной ратной и в заметной степени дипломатической работы Многогрешного включала все основные в то время русские поселения края и, прежде всего, Селенгинск, Удинск и Нерчинск.
Именно здесь оказались максимально востребованными уникальный для отдаленной, с неурегулированными государственными границами и потому весьма неспокойной русской окраины воинский и переговорный опыт Многогрешного. Для понимания его немалой роли в умиротворении военно-политической обстановки в Забайкалье того времени, приводимая далее по «Статейному списку Ф.А.Головина», хронологическая сводка некоторых конкретных поручений посла лично Многогрешному весьма показательна.
6 октября 1687 г. Многогрешный посылается Головиным из Удинска вдогон отбывшим отсюда монгольским послам, чтобы «выговорить» им о вновь узнанных кражах из-под Удинска лошадей и скота «мунгальскими воровскими людьми», что и было выполнено51.
7 октября он снова в посылке из Удинска за Селенгу в погоню за угонщиками скота, «а с ним пятидесятник Павлова полку Грабова Ивашко Широкой да стрельцов того ж полку 30 человек». 17 октября они возвратились, рассказав, «что наехали они воровских людей сакму52 от Удинского вверх по Уде-реке верстах в 10-ти (а в одгоне де они чают по смете лошадей с 50) и гнались де они по той сакме верст с 20 и поворотили в Удинский острог, для того что почали у служилых людей приставать лошади»53.
«Октября в 20 день послан в Селенгинский острог сын боярской Демьян Многогрешный да с ним селенгинских казаков 5 человек. А велено ему, Демьяну, приказать жильцу Степану Коровину, которой в то время был в Селенгинском остроге, чтобы жил с великим опаством и караулы б были крепкие»54.
21 октября в Удинск пришло известие, что «на Большом Хилке напали мунгальские воровские люди на сына боярского Демьяна Многогрешного человек с 11 и отбили у него, Демьяна, лошадь, которую он, купя вел с собою в Селенгинский острог»55. Об этом нападении, в котором «как бы де он, Демьян, и сам от них не ушел, и они б де, мунгальские воровские люди, ево, Демьяна, убили до смерти», посол строго высказывал потом на нескольких встречах с официальными монгольскими посланцами56.
О предыдущих посылках Многогрешного для разведывания того, кому отогнаны ворованные кони и скот, установления, что «та сакма пошло в табунуцкие улусы», посол накажет сказать57 своему посланцу Ивану Качанову, направленному им к «мунгальскому геген-кутухте58».
11 января 1687 г.59 находившийся в Селенгинске посол направит Многогрешного, «а с ним служилых людей человек с 20» до урочища Кривого Плеса для скрытого и осторожного поиска «воровских людей»: «И буде осмотрит, что тех воровских людей малое число, и ему, Демьяну, прося у всемогущего бога милости, чинить над ними промысел, сколько милосердный бог помощи подаст. А буде те воровские люди уехали в дальные места, и ему, Демьяну, велено осмотреть сакму: в которую сторону они поехали и сколько их было»60.
17 января: «В ночи послан в подьезд для проведывания вестей и про воинских людей из Селенгинска сын боярской Демьян Многогрешной, а с ним служилых людей 30 человек. И велено ему ехать до устья реки Хилкай, и буде где наедет воровских мунгальских людей, а стоят оплошно, прося у всемогущего бога милости, чинить промысел, чтоб добитца языка. Да с ним же посланы селенгинских служилых людей 5 человек с указными памятьми в Удинской, чтоб жили опасно полковники в острогах, против прежняго отпуску. А велено тех служилых людей, естьли будет возможно, пропустить ему, Демьяну, при себе мимо Хилки в Удинский острог»61.
Вернувшись «того ж числа ко свету», Многогрешный доложил послу: «И как отъехал от Селенгинска верст з 12 в урочище нежего конца Криваго Плеса, и увидели в бору от камени и на островах огни многие, а знатно, что стоят в том месте мунгальские многие воинские люди. И хотя он, Демьян, что высмотреть явственно, много ль тех мунгальских людей стоит в том месте и мочно ль пропустить в Удинской острог служилых людей с опасными памятьми, оставя служилых людей, которые с ним, Демьяном, посланы, в прикрытом месте, подьезжал близко огней. И как де они, поъехав, почали высматривать, и наехал на них мунгальской караул, и почали окликать, и окликав побежали в таборы, в таборах почали треожитца. И он де, Демьян, видев, что мунгальские люди збиратца стали, побежали назад к Селенгинскому острогу, а служилых людей, которые с ним были посланы, чтоб пропустить их в Удинской острог с указными памятьми, отпустить не посмел, для того что стоят те мунгалы в великом собрании и караулисто»62.
6 февраля 1687 г. Многогрешный вместе с капитаном Мартыном Камалем, «а с ними служилых людей 200 человек» посланы на выручку окруженной монголами группе русских: «И нашли тех служилых людей, осажены в кустах от Селенгинска с полтары версты. И с теми мунгалы у служилых людей был бой. И милостию великого бога и зчастием великих государей тех мунгалов побили и руских людей взяв привели в Селенгинской»63.
Может быть и нижеследующий эпизод тоже из селенгинской ратной службы бывшего гетмана послужил основой для последующих местных преданий и топонимов: «Февраля в 21 день посланы были для разведыванья мунгальских людей селенгинской сын боярской Дементьян Многогрешной да с ним же служилых людей 15 человек. И как выехал из Селенгинского, и напали на него ис каменей мунгальских воинских людей человек с 500. И в то число высланы из Селенгинского для выручки ево, Демьяна, подполковник московских стрельцов Сидор Богатырев, да которые при послех были в Селенгинском дворяне и подъячие, да капитан Мартын Мартынов сын Камаль, да служилых людей человек со ста. И был бой до вечера. И милостию божиею и счастием великих государей тех мунгальских воинских людей с того места збили, а ратные люди великих государей пришли в Селенгинской в целости»64.
20 марта 1687 г.: «В 5-ом часу дни, пришед от надолб, караульщик извещал словестно, что де слышать на низу реки Селенги пушечная стрельба. И того ж часу послан для проведыванья вниз по реке Селенге сын боярской Демьян Многогрешной, а с ним служилых людей человек з 20. А велено ему ехать с великим опасением, чтоб мунгальские люди обманом над ними, Демьяном, какова дурна не учинили. И того ж числа, приехав в Селенгинской, сын боярской Демьян Многогрешной с служилыми людьми сказал, что ездил он вниз по реке Селенге до урочища Табунуцкой пади, и слышал де на низу реки Селенги стрельбу ис пушек и из мелкого ружья, а людей никаких не видал, а дале де того ехать ему, Демьяну, с небольшими людьми было опасно»65.
22 июля 1687 г. «посланы под мунгальские улусы для языков (чтоб добитца для подлинных ведомостей) Демьян Многогрешной, а с ним Павлова полку Грабова стрельцов 25 человек да брацких людей 5 человек, которых прислали шуленги, а с ним велено в прибавку послать из Селенгинска 20 же человек»66.
А вот поручение дипломатического характера, которое исполняли отец и сын Многогрешные: «Июля в 30 день писал из Селенгинска [в Удинск – Э.Д.] к великим и полномочным послом тоболенин Иван Качанов. В нынешнем де 196 [1688 – Э.Д.] году июля в 27 день приехали к Селенгинску на усть Чикоя-реки богдыханова величества от послов гонцы. И стали у Чикоя-реки таборами, всех человек 100. И того ж числа посылал я из Селенгинска толмача да подъячего и служилых людей и велел тех гонцов в Селенгинск звать (…). И того ж числа послана в Селенгинской к Ивану Качанову указная память, а велено ему, буде китайские гонцы из Селенгинска до сего указу к великому и полномочному послу не отпущены, говорить, чтоб они для подлинной ведомости ехали наспех к великому и полномочному послу в Удинской, а в Удинском им отповедь о всем учинена будет и отпуск будет вскоре. А в приставех у тех посланных велено быть из Селенгинска в дороге сыну боярскому Демьяну Многогрешному да в провожатых 25 человек стрельцов, которые посланы наперед сего до Селенгинска // и за Чикой для языков мунгальские под улусы. И августа в 1 день приехали из Селенгинска служилые люди Сенька Краснояр с товарищи. И великому и полномочному послу сказали, что послал их с ведомостью з дороги з Большого лугу, от Удинска верст з 20, сын боярской Демьян Многогрешной, что послан де он, Демьян, из Селенгинска с китайские гонцы в Удинской к великому и полномочному послу. И того ж числа послал навстречю к нему, Демьяну, сына ево сына боярского Петра Многогрешного, а с ним служилых людей 20 человек. А велено ему тех гонцов от великого и полномочного посла спросить о здоровье и привести их к Удинску и поставить на той стороне реки Уды подле Селенгинского устья [у впадения р.Уды в Селенгу – Э.Д.]. Августа в 2 день приехал в Удинской сын боярской Петр Многогрешной и великому и полномочному послу объявил, что он, Петр, доехав в дороге китайских гонцов, спрашивал о здоровье, а начевали де те гонцы от Удинска в 12 верстах. И того ж числа те вышепомянутые гонцы к Удинску приведены и поставлены за рекою Удою»67.
6 августа 1687 г.: «Отпущены те гонцы чрез мунгальские улусы. А с ними посланы в провожатых за Селенгинск сын боярской Демьян Многогрешной да с ним Павлова полку Грабова стрельцов 100 человек. И велено ему, Демьяну, проводя гонцов, учинить промысел над мунгальскими улусы, чтоб для подлинное ведомости добитца языка»68.
Важные для понимания последующей заметной роли Многогрешного сведения в дальнейших действиях посла описываются так:
«Августа в 28 день, собрався в Удинску с ратными великих государей людьми, пошел в Нерчинск по албазинским вестям. И стояли, отшед от Удинска, 3 версты, А в Удинску для всякой опасности оставлен капитан московских стрельцов Сава Володимеров, а с ним разных полков стрельцов 82 человека, да иркуцких и верхоленских 38 человек (…). А замешкание учинилось походу в Удинску, для того что хлебными запасы в стрелецких полкех зело скудно и служилым людям давать было нечего. (…). И лошади были подводные гораздо плохи, которые збираны з брацких людей, и многие, отбився из под пушек и ис телег, у стрельцов за неученьем в телегах ушли в степи. (…). И чтоб не терпеть прежде времяни голоду служилым людям в Нерчинску, и видя то, что договориватися // также и поступать воинским способом и промыслу чинить не над кем, и чтоб мунгальские владельцы, собрався с войски, не учинили какова разорения байкаловским острогам и ясачным иноземцом брацкого и и тунгуского родов, великие послы с своими при них будущими ратными людьми, поворотясь, пошли в Удинской. А хлебные многие запасы посланы в Яравнинской острог впредь нерчинского походу. И пришед в Удинск сентября в 7 день [1688 г. – Э.Д.] и собрав брацких людей и взяв достальных служилых людей, которые были оставлены в Удинску для опасности приходу мунгальского, пошли для воинского промыслу на мунгальские табунуких тайшей улусы войною. (…). И пошед из Удинска, шли вверх по реке // Уде 2 дни. И поворотясь направо, шли по речке Бряни 3 дни. И перешед речку Темлюй, шли к Хилку прикрытыми местами. А в вожах были выходцов доруга Окин с товарыщем своим Тендеком. Сентября в 30 день приехав ис подъезду, которые были посланы ис полку для подсматривания мунгальских улусов, селенгинской сын боярской, бывший гетман Демьян Многогрешной, а с ним служилых людей было в той посылке 30 человек разных полков, да новых мунгал выходец вож Окин-даруга, сказали, что подсмотрели они мунгальские улусы: стоят во многолюдстве за рекою Хилком, не доходя реки Чикоя. (…). И с теми мунгалы был бой превеликий. И милостию божиею и счастием великих государей побили мунгальских людей (…). Октября в 1 день [1688 г. – Э.Д.] к обозу приехав мунгальских людей 2 человека Тархан Батур-зайсан табунуцкого Заб Ирденя-тайши. И били челом великим государем, а послу говорили словестно, чтоб их великие государи пожаловали, велели принять их, многих мунгальских зайсанов и даруг и шуленг, со всеми их улусными людьми в вечное поддданство под державу царского величества в ясачный платеж, а ратным бы людем улусом их никакова разорения чинить не велели. И великий и полномочный посол, окольничий и наместник брянской Федор Алексеевич Головин с товарыщи, обнадежа их, зайсанов, милостию великих государей, велел им со всеми своими улусы идти без опасности, к обозу и кочевать к Селенгинску, а разорения им никакова, естли они станут служить верно великим государем, от ратных людей не будет»69.
Проведение активной воинской разведки на местности входило в круг постоянных обязанностей ссыльного гетмана: «И октября в 11 день, приехав ис подъезду, сын боярской Демьян Многогрешной с служилыми людьми сказали, что они ездили для подсматриванья мунгальских улусов на урочище Карясы и наехали сакмы великие, знатно, что кочевали мунгальские люди с великою скоростию, и по дороге метаны тяжелые юрты и войлоки, также усталой скот и лошади. Да они ж де, Демьян с товарыщи, нашли стан, а знатно, что стояли в том месте караульщики мунгальских людей и, подсмотря их, побежали»70.
«Октября в 23 день послан из Удинска от великих и полномочных послов для призыву к мунгальским тайшам под державу царского величества из новых выходцов Тархан-ласу-лама-Зайсан. И для верности (…) дан ему, ламе, лист за печатью. (…). Того ж числа послана память в Селенгинской к жильцу Федору Ушакову. А велено ему послать из Селенгинска для проведывания заречных мунгалов сына боярского Демьяна Многогрешного, а с ним служилых людей, сколько человек пригож. А буде где усмотрят мунгальские улусы, прося у всмогущаго бога милости, чинить промысел, чтоб побрать языков и о мунгальских замыслех уведать подлинно. (…). Ноября в 6 день писал к великому и полномочному послу из Селенгинска Федор Ушаков (…): посыланы де были из Селенгинска селенгинские дети боярские Демьян Многогрешной и сын ево Петр, а с ними служилых людей 80 человек за Селенгу-реку до Кемника и к Гусиным озерам для подсмотру мунгальских людей. И ноября в 3 день, приехав в Селенгинской, явились перед ним он, Демьян, с сыном своим Петром и с служилыми людьми, которые посылаемы были с ним, Демьяном. А сказали: по указу де великих государей посланы они были за реку Селенгу для подсмотру мунгальских людей, и будучи де они, Демьян, за рекою Селенгою за озерами подсмотрели мунгальских людей 22 юрты; и де они, Демьян и сын ево Петр с служилыми людьми, прося у всмогущаго бога помощи, на те юрты били, и тех мунгальских людей на том бою побили (…). Ноября в 11 день приехали в Удинской к великому и полномочному послу от мунгальских владельцов от Ачирдар-кутухты и от тайшей посланцы (…)»71.
А вот сведения об участии бывшего запорожского гетмана в обустройстве и воинском охранении русско-китайских посольских съездов близ Нерчинска, завершившихся заключением первого мирного договора с Китаем - Нерчинского: «Того ж числа [11 августа 1689 г. – Э.Д.] посыланы от великого и полномочного посла из дворян Василей Елисеев сын Луговиков да Демьян Многогрешной, а с ними капитан да 40 человек стрельцов на уреченное место, где быти посольскому съезду, да 3 намета72. И как наметы розбили, и подле посольских наметов розбили и китайских великих послов 2 намета. И поставлены около наметов с обоих сторон по 40-у человек караульщиков. А съезжее место было от Нерчинска сажен з 200-е на берегу Нерчи-реки»73.
И далее: «Того ж числа, пришед перед великих и полномочных послов сын боярской Демьян Многогрешной, который посылан был разбивать наметы на посольском съезжем месте, и говорил, что приехал из китайского обозу от великих послов дзаргучей Раши и говорил ему, Демьяну, чтоб донести им, великим и полномочным послом,, что приказали с ним, дзаргучеем, великие послы, чтоб поставить во время посольских съездов с обоих сторон, на высоких местех, караульщиков по 10 человек для верности; и как будут великие послы съезжатися на посольские съезды в поставенные их наметы и будут говорить о посольских делех, и в то время объезжати б с обоих сторон дворяном и осматривати на обеих старанах людей, чтоб прибавочных близ наметов не было, а з дворянами быти только с обоих сторон по 10 человек служилых людей; а на которых бусах74 придут великие их китайские послы, и тем бы бусам стоять против наметов. Да он же, дзаргучей, упоминался, чтоб при посольских съездех у служилых людей, кроме сулеб или сабель, иного оружия не было. И великие и полномочные послы посылали того ж вышеписанного сына боярского, а велели ему, дзаргучею, говорить: с обеих сторон для осматриванья на обеих сторонах людей дворян посылать великие и полномочные послы будут; а на высокие места служилых людей для караулов пошлют вскоре по 10 человек; а при посольских съездех у служилых людей никакого огненного оружия, кроме сабель и сулеб и бердышей и копей, не будет; а чтоб бусами стоять против съезжего места, и тому быти непристойно, а стояли б бусы их китайские от съезжего места в 300-х саженях против прежнего договору»75.
12 августа, «приехав сын боярской Демьян Многогрешной, которой для осматривания служилых людей китайских послов х караулу с служилыми людьми, где будут посольские бусы, и великим и полномочным послом извещал, что китайских великих послов люди перешли к съезжему месту во многом числе людей, человек будет с 700, кроме роботных людей, а сошед с бус, сидят в тальниках близ наметов»76.
И далее: «Послали с ними для верного свидетельства постановки людей из дворян Василья Лутовикова да Демьяна Многогрешного. И того ж числа приехав Демьян Многогрешной, и извещал, что китайские великие послы едут к съезжему месту из обозу своего на 3 бусах. И в то ж время послан он, Демьян, а с ним служилых людей 10 человек. А велено ему быть и разведывать меж китайскими людьми для осмотру во время посольского съезду прибавочных людей»77.
В сведениях от 20 августа и последующих говорится и об усилиях Многогрешного по возвращению в русское подданство перебежавших к китайцам местных родов «онкоцких и брацких людей»: «Послан на перевоз для проведыванья, что в китайских таборех делаетца, подьячей Иван Логинов да сын боярской Демьян Многогрешной». И того ж числа ввечеру, приехав Иван Логинов и Демьян Многогрешной, и извещали, что они (…) ездили на перевоз реки Шилки. И видели, что де китайские послы сидят, знатно, в одном намете для того, что круг намету (видеть с перевозу) стоит людей много. А на бусах де на всех делают людей с топорами многое число, а что делают, того совершенно высмотреть немочно. (…). Того ж числа приехал ис станицы нерчинской казак Фетька Васильев и извещал словестно, что де были они в проезжей станице вниз по Шилке-реке от Нерчинска в четырех верстах. И наехали в тальнике близ Шилки-реки богдойских 3 человек, стоят с лоткою. Да у той же лотки привязаны 5 лошадей, а знатно де, что те лошади онкоцких и брацких изменников. И того ж числа посланы для проведывания подлинного к тому месту Демьян Многогрешной, да с ним казаков 30 человек. А велено ему, Демьяну, приехав на то место, и стеречь, чтоб тех изменников, которые поедут ис китайских табор, переловить. (…). Того ж числа в ночи, приехав, Демьян Многогрешной, а сказал, что он на сакмы ездил и, где были привязаны лошади в тайнике, по извету нерчинскаго казака Фетьки Васильева осматревал. И в том де месте, знатно, что плавились небольшие люди и с лошадьми х китайским табором. А он де, Демьян, в том месте никово онкоцких и брацких людей не застал, а только де при них в том месте стоят в лотке с ружьем человек з 10 китайцов. И как их увидели, и от берегу погребли к своим табором на другую сторону реки Шилки»78.
22 августа: «Послан по другую сторону Нерчи-реки к перевозу, где плавятся изменники, сын боярской Демьян Многогрешной да с ним порутчик Василей Волошанин да служилых людей 100 человек. И велено им, доехав до того перевозу, и естьли уведомятся совершенно, что плавятся те изменники, и им говорить, чтоб они, памятуя к себе милость великих государей и шерть свою, пришли по-прежнему под самодержавную великих государей высокую руку в вечное подданство, а прежние их вины воспомянуты никогда не будут. И стьли те изменники, памятуя к себе великих государей милость и разговоры с ним, Демьяном, пойдут, и им говорить, чтоб они для лутчего уверения послали с ним, Демьяном, к великим послом 2 или 3 человека из своих родов лутчих людей, а те их люди услышат всякую к сеебе доброту от великих и полномочных царского величества послов сами и отпущены будут к ним без задержания. А буде те изменники переговаревать с ним, Демьяном, не будут, и ему, прося у всемогущаго бога милости и осмотря, чинити воинский промысел, чтоб их за Нерчю не пропустить и добитца для подлинной ведомости языков»79.
И далее: «Того ж числа приехав сын боярской Демьян Многогрешной да порутчик Василей Волошенин с служилыми людьми (…), извещал словестно, что приехал он, Демьян к перевозу от Нерчинска в 2 верстах у урочища Сажикова Яру, и в том месте перевозятца через Нерчу онкоцкие и брацкие люди, которые великим государем изменили. И он де, Демьян, почал с ними, изменниками, перекликатца из крепких мест и звать под державу царского величества по-прежнему. И те де онкоцкие и брацкие люди переговаревать с ним через толмача не стали и по нем, Демьяне, и по служилым людех стреляли. И он де, Демьян, видя их упрямство и совершенную измену, с ними бился, и изымал 5 человек языков. А большаго де поиску ему, Демьяну, над теми изменники учинить было за малолюдством немочно»80.
26 августа: «Посланы на отъезжей караул за Нерчу-реку Демьян Многогрешный, а с ним порутчик Василей Волошанин да 100 человек служилых людей. А велено им смотреть накрепко, куда пойдут изменники онкоцкие и брацкие люди, и не будут ли тое ночи переплавливатца чрез Нерчу-реку»81.
31 августа: «Послан за изменники онкоцкими и братцкими людьми сын боярской Демьян Многогрешной, а с ним служилых людей разных полков 600 человек. А велено ему тех онкоцких и братцких людей, которые остались на сей стороне от изменников же онкоцких и братцких людей, призывать по-прежнему в подданство и обнадеживать милостию великих государей. А буде те изменники в розговор не дадутца и будут с ним, Демьяном, битца, и ему над теми изменниками чинить воинский промысел, сколько бог помощи подаст»82.
О воинском завершении этой истории с изменой сообщается в сведениях от 1 сентября 1690 г.: «Приехал Демьян Многогрешной и великим и полномочным послом извещал, что посылан был он для призыву онкоцких и брацких людей, которые изменили великим государем и пошли в мунгальские степи. И он де, Демьян, тех изменников съехал на урочище Нижних Ключах от Нерчинска в 7 верстах, и по-прежнему в подданство к великим государем их приказывал, и милостию великих государей обнадеживал. И те де изменники в розговор не дались, и учали по нем, Демьяне, и по служилых людех стрелять. И он де, Демьян, видя их измену и задор, прося у всемогущаго бога милости, с ними чинили бой, и многих изменников побил (…). Изменники юрт с 200, пришли по-прежнему под державу царского величества и кочуют к Нерчинску»83.
Об еще одном подобном же поручении сообщается в сведениях от 29 декабря: «Послана в Селенгинской память, велено послать из Селенгинска к нему Ирки Контазию, сына боярского Демьяна Многогрешного да с ним служилых людей, сколько пристойно будет не безопасно. И велено ему, Ирки Контазию, говорить, чтоб он, памятуючи к себе милость великих государей, также и шерть свою, возвратился в сторону царского величества и со всеми своими улусными людьми по-прежнему, а та вина воспомянута никогда не будет»84.
Селенгинский воевода
Селенгинск, как верно подметил еще Н.Оглоблин, занимал совершенно особое место в многотрудной забайкальской жизни ссыльного гетмана. Это возникшее за два десятилетия до того поселение стало его второй родиной, хотя бы потому, что обрел он здесь свободу, всеобщее признание и власть. И защищал он древний город отчаянно, не щадя живота своего, как бы предчувствуя, что суждено ему будет здесь упокоится…
Одной из главных заслуг Многогрешного в период селенгинской службы было активное участие в обороне Селенгинска и его окрестностей от набегов и грабежей некоторых монгольских племён, провоцируемых китайцами. Именно его воинские доблесть и искусство снискали ему здесь народную славу и послужили основой для местных преданий и легенд. В этом отношении однозначны и общие оценки вышеназванных сибирских историков.
П.А.Словцов пишет:
«Батур Очирой хан открыл наступательную войну против Забайкальских водворений без всякого от нас оскорбления, без всякого с его стороны права, по причинам доныне тёмным, только он поскользнулся на этом шагу, стоя нетвёрдо и дома. (…). Без причины начались дерзости со стороны монголов против отводных казачьих притонов, а затем и сшибки. Потом, подступив под Селенгинск, они пускали из луков зажигательные стрелы с медными трубками и в город бросали зажжённые пуки из тростника, но 200 казаков и жителей Удинских, подкреплённые ротою стрельцов, ниспровергли назойливого неприятеля. Посол приказал своему войску, по низовья Селенги стоящему, стянуться к Удинску. Нападение было и на Удинск, также без последствий. (…). Сумятица кончилась около 20 марта, неприятель исчез со всех точек, потому вероятно, что брат Галдана действительно вступил в дело с Халхою. Посол не велел следить отступающего неприятеля, потому что конница была так плоха, что не могла поймать языков, при всех усилиях селенгинского сына боярского Дамьяна Многогрешного, предпочтительно послом употребляемого в конных посылках»85.
Н.Бантыш-Каменский, описывая вынужденные действия посла в районе Селенгинска, отмечает их важный результат - «табунуцкие, один тайша, шесть зайсанов, тридцать человек шуленг и тысяча двести юрт в первый день октября явились к Головину с прошением о принятии их в Российское подданство». И далее: «Учинив им перепись, назначив на поселение меж Селенгинска и Удинска места (…), отправился Головин в Енисейск, куда и пришёл в октябре». Тут же приводится особенно важное для нашего изложения замечание: «В сём случае и во многих других подобных сему, отличили себя наиболее боярские дети Демьян и сын его Петр Многогрешные»86.
О тех же событиях в районе Селенгинска, ссылаясь и на П.А.Словцова, пишет В.К.Андриевич: «В начале 1688 года большие толпы монголов подступили к Селенгинску (…). но были отбиты казаками, которыми начальствовал бывший запорожский гетман Демьян Многогрешный»87. Как видим, здесь сделан явный акцент на заслуги Многогрешного как военного руководителя обороны Селенгинска. По поводу другой «сшибки» тот же В.К.Андриевич замечает: «В этом бое отличился Демьян Многогрешный, бывший малороссийский гетман, и сын его Петр, состоявшие в селенгинских казаках»88.
Многое в описываемых событиях становится ещё более понятным в изложении А.П.Васильева:
«Монголы осадили Селенгинск и распространились до Верхнеудинска [Удинска – Э.Д.]. Сообщение было прервано. Но когда разнёсся слух о нападении на Селенгинск, расквартированные по деревням стрельцы и казаки двинулись на помощь осажденному городу. Во время осады в Селенгинске была одна рота стрельцов (98 человек). 137 селенгинских казаков, 49 мещан и купцов, 10 подъячих, всего 294 человека. (…). В конце осады горсть русских храбрецов сделала вылазку и вступила в решительное сражение в долине недалеко от Селенгинска. Предводительствовал отрядом бывший гетман малороссийский Демьян Многогрешный. (…). Монголы были разбиты. По множеству убитых долина, где было сражение, названа «Падью убиенных»89.
Из следующей записи в «Статейном списке Ф.А.Головина» видно, что приказной Селенгинска находился в самом центре непростых и после заключения Нерчинского договора забайкальских приграничных дел:
«Марта в 28 день [1690 г. – Э.Д.] послана из-Ыркуцка память в Селенгинской к Демьяну Многогрешному. А велено ему послать в улусы подданных царского величества мунгальских тайшей и к ясачным ко всем иноземцом кого служилых людей и толмачей добрых. А велел им объявить, что был в приезде в-Ыркуцку у великих и полномочных послов калмыцкого Бушукту-хана посланец Дархан-зйсан. А в листу с ним к великим и полномочным послом писал калмыцкий Бушухту-хан, и в разговорех будучи, тот вышепомянутой посланец объявил, чтоб имети соединение войскам царского за многие их неправды на остальных мунгальских тайшей и на их улусы; а которые учинились в подданстве у великих государей, их царского величества, мунгальские тайши и зайсаны, и чтоб никакова себе и улусным своим людем розорения от калмык не опасались; также бы и их, калмыцких людей, ни в чем не задирали, где лучитца скочеватце в ближних местех; и о том тайши и зайсаны ведали, и приходу бы на себя калмыцкого не опасались, и служили б верно великим государем по обещанию своему. Да в Селенгинску ж велено о всяких ведомостях и о калмыках проведывать накрепко, и на[д] подданными царского величества и над ясачными иноземцы смотреть во всяких их поступках осторожно. А что уведано будет, и о том велено ему, Демьяну, писать в-Ыркуцкой”90.
А вот что писал в связи с этим же посол Ф.А.Головин в Москву: “Во 198 [1690 – Э.Д.] году марта в 11 день писал к нам, холопям вашим, из Селенгиска Демьян Многогрешный. А в отписке ево написано, что в нынешнем де во 198 году марта в 1 день явился ему в Селенгинску подданного вашего царского величества мунгальского тайши Бинтухая улусный ево мужик Эскилай Цолон, а собою объявил мунгалетина ж Дарма Катазия, который выезжал к нему, Бинтухаю-тайше, из степи февраля в 28 день. И тот де вышеписанный Дармо перед ним в Селенгинску роспрашиван (…)”. Из этих полученных селенгинским приказным Многогрешным сведений следовало, что вышеназванный калмыцкий Бушухту-хан разбил изменившего русскому царю Ирки Контазия-тайшу и что из-за намерения монгольского тайши Катан Батура “итти на подданных вашего царского величества табунуцких тайшей” возникала опасность для российских пределов91.
Поэтому, сообщалось далее: «Мы, холопи ваши, послали к нему, Демьяну, память, а велели ему в Селенгинску быть во всякой осторожности и о всяких замыслех розведывать накрепко. И если у кого по проведыванию явитца на ясачных ваших царского величества людей какие воинские приходы, и над теми неприятели, смотря по делу и прося у всемогущаго бога милости, воинский промысел чинить, совещаясь с удинским стрелецким головою. А из Удинска, государи, велели к нему послать для всякой осторожности 100 служилых людей, а подданных вашего царского величества мунгальских тайшей и ясачных иноземцов обнадежить вашею великих государей милостию, чтоб они были на вашу великих государей премногую милость надежны и ни на какие шатости не склонялись»92.
Всё те же разбирательства по поводу приграничного воровства коней вёл Многогрешный в 1690 г. и в качестве приказного Селенгинска. В посольстве к табанутскому Батур Окин зайсану по поводу отгона коней из-под Селенгинска «воровскими людьми мехачинами», скрывающимися в его улусах, отмечалось, что «селенгинский приказной Демьян Многогрешный хотел за воровство учинить наказанье, а он, Окин, об нем воре бил челом и хотел у себя держать в улусех и караулить накрепко. А ныне де тот вор Дзетки Начин батур с товарыщи в 20 человеках от них откочевал и стоит в дале в крепких местех и крадут беспрестанно»93.
А вот еще один эпизод из последнего года его управления Селенгинском. Его описывает Н.Оглоблин: «В январе 1692 г. Сибирский приказ получил «отписку» Иркутского воеводы Л.К.Кислярского, посланную им осенью (вероятно в октябре) 1691 г. и сообщающую вести о мунгальских движениях около Селенгинска. Кислярский делает обзор этих движений с февраля 1691 г., пользуясь «отписками» в Иркутск «приказного» Селенгинского острога Демьяна Многогрешного. Первая отписка Д. И-ча послана Кислярскому в первых числах февраля. Многогрешный сообщал в ней о набеге под острог "воровских мунгальских людей» 2 февраля. Дело было так: «мунгалы «тайно» подъехали под Селенгинск и «отогнали» государев скот (…). Многогрешный сообщает, что табуны захвачены мунгалами «без остатку».
Далее Н.Оглоблин продолжает: «Вина Многогрешного здесь очевидна: острог и его окрестности, так небрежно охранялись, что мунгалы могли незаметно подойти и захватить весь городской скот! Желая поправить свою оплошность, Многогрешный бросился с служилыми людьми в погоню за мунгалами, отряд которых не превышал 460 человек. Русские успели догнать мунгалов, завязался горячий бой. Демьян Игнатович не щадил себя, его «ранили многие раны», как «переранили» и других многих служилых людей. Но и личная отвага Д.И-ча не поправила дела: мунгалы успели уйти от русского отряда и увести весь скот. Может быть, именно раны Многогрешного, заставившие его покинуть отряд, и помешали успеху преследования». Затем следует интересная деталь, ещё раз свидетельствующая о совместных оборонных усилиях русских и бурят: «Мунгалов пробовали затем остановить кочевавшие под Селенгинском «ясачные тайшичи» (Чюван и Аюшка, дети Чик-Ирденя и др.), но и над ними мунгалы одержали верх: многих «улусных людей» побили, других ранили, взяли в полон и захватили их скот&raqu
